Дятел ведёт древесный образ жизни. Оперение короткое, жёсткое, у некоторых видов — яркое. Клюв массивный, приспособленный для дробления древесины. Язык длинный, липкий. Ноги хорошо приспособлены для лазания по деревьям. Гнездо птицы устраивают в дупле, которое выдалбливают сами. Полёт быстрый, прямой, маломанёвренный.
Внутри дерева стукотня, внизу на снегу щепа, гнилушки.
Ожидалось, на приближение моих шагов дятел вылетит, хотя бы высунется из любопытства. А он мне хвост показал. Перемаранный в смоле хвост замызган, как веник-голик. Понимаю, понимаю: хвост и короток, да мешает! Изрядно скопилось под деревом строительного мусора, плотнику тем не менее тесно. Чтобы удобнее было тесать дупло, он вынужден выставлять хвост наружу. Делом работник поглощён, не поинтересовался даже, кто там снегом скрипит.
А осина — ничего, заживётся дятлу, словно в крепости…
То есть как это — заживётся? Выходит, и по снегу, осенью у дятлов бывают новоселья? Не знал я… Впервые такое вижу!
Утром был город. Шум и лязг. Людская толчея. Небо, опоясанное заводскими дымами.
Сейчас обнимает меня лесная тишина, пахнет снегом, кругом шорох снега, который сеется, сыплет на мхи, палые листья, на щепу и гнилушки, скрывая их, как весной их прячет отрастающая трава.
Прекратилась в дупле стукотня. Дятел по щепотке, — больше не получалось, — рывками, торопливо выбрасывал строительный хлам.
При падении вниз осколки древесины перемешивало со снегом, пыль трухи относило в сторону.
Став доступнее, лес не стал открытым и, думаю, не для меня одного эти щепки, древесная труха — новость. Тот ключик, каким открывается лес с его маленькими и большими тайнами…